ЖУРНАЛ
«США и Канада: экономика, политика, культура»
N 6 (368) июнь 2000 г.
Г.С. ХОЗИН,
доктор исторических наук,
профессор Дипломатической академии МИД,
академик Академии космонавтики им. К.Э.Циолковского
“КОСМИЧЕСКАЯ СТРАТЕГИЯ ВАШИНГТОНА НА ХХI ВЕК”
Космос всегда был ареной соперничества двух сверхдержав, стремившихся обеспечить военное превосходство. Милитаризация космоса дорого обошлась человечеству, лишила его огромных материальных и интеллектуальных ресурсов, которые можно было бы направить на решение актуальных социально-экономических проблем.
К сожалению, в потоке прогнозов и программ, которые политическое и военное руководство США адресует американской общественности и мировому сообществу, преобладают оценки и рекомендации, поднимающие США над другими странами и оправдывающие усилия по наращиванию их военного потенциала, в т.ч. в космосе.
Дело дошло до того, что планы использования космоса в военных целях уже размещены в Интернете, в документе “Взгляд космического командования США на 2020 год”, котором собраны “директивные установки”, обнародованные ранее разными высокими инстанциями Пентагона. Право на агрессивное применение космических систем США в этом документе утверждается без обиняков: “Так же как господство на суше, контроль на море и превосходство в воздухе стали критически важными элементами современной военной стратегии, господство в космосе становится условием успеха на поле боя и в боевых действиях будущего”. В качестве новой целевой установки в этом документе космическое пространство признается “областью ответственности” вооруженных сил США. “Космическое командование США – единственная военная организация, имеющая в своем составе боеспособные силы для действий в космосе. Объявление космического пространства областью ответственности всего лишь свидетельствует о появлении оперативной необходимости”.
Такая постановка проблемы беспокоит не только ученых и политиков из зарубежных стран, – даже военные специалисты в самих США ставят под сомнение целесообразность прямолинейной и чреватой опасностями ставки на безоговорочное военное превосходство США в космосе. Ведь, как пишет подполковник ВВС США Б.Деблоис, “господству США в космосе в использовании его в интересах стратегической разведки, наблюдения и тактической разведки практически никто не угрожает”. Он призывает политических и военных руководителей не экстраполировать на будущее уже не отвечающие реальностям современных международных отношений постулаты военных доктрин периода бескомпромиссного соперничества государств с различным социальным строем.
В.Ф. ТЕРЕХОВ,
кандидат технических наук,
старший научный сотрудник РИСИ
РЕСТРУКТУРИЗАЦИЯ ВОЕННО-ПРОМЫШЛЕННЫХ КОМПЛЕКСОВ США И ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ
Сфера военного производства взаимосвязана с политико-экономической деятельностью страны. Изменения общего политико-экономического фона неизбежно вызывают трансформацию военно-промышленного комплекса. Характер последней, в свою очередь, отражается на общеполитическом курсе государства.
Завершение к концу 80-х годов военного противостояния двух мировых систем (что стало одним из ключевых политических событий завершающегося столетия) вызвало постепенное сокращение оборонных бюджетов во всех странах Запада. Причём, на фоне общего снижения опережающими темпами начали сокращаться закупки вооружений, то есть те статьи оборонных бюджетов, которые непосредственно затрагивают интересы военно-промышленного комплекса (ВПК).
Это повлекло за собой консолидацию американского ВПК, и ее интенсификация совпала с переходом в 1993 г. исполнительной власти к Демократической партии. В результате были сформированы вертикально интегрированные многопрофильные суперконцерны, в которых сконцентрировалась научно-промышленная деятельность ВПК. К 1998 г. образовались две группы главных подрядчиков МО США – тройка аэрокосмических фирм и тройка судостроительных. Особое внимание привлекает проект слияния компаний “Эллайд сигнал” и “Ханиуэлл”, позволяющий утверждать, что началась консолидация на уровне фирм-субподрядчиков.
Консолидация американского ВПК чрезвычайно серьёзно воспринята в Западной Европе. Первый этап слияния западноевропейских аэрокосмических компаний начался ещё в конце 50-х гг., второй – и заключительный в национальных рамках – в середине 80-х годов. Транснациональный этап слияния европейской аэрокосмической промышленности с целью обеспечения конкурентоспособности перед лицом консолидированного заокеанского ВПК начался в конце 1997 года. Его планировалось проводить в соответствии с концепцией создания межнационального военно-промышленного объединения “Европейская аэрокосмическая и оборонная компания”, которую пока реализовать не удалось.
Что касается перспектив “большого трансатлантического слияния”, то, как заявил в конце октября тогдашний заместитель министра обороны США, “оно больше не стоит в повестке дня”. Эти слова приобретают особую весомость в связи с тем, что они были произнесены в присутствии лиц, возглавляющих крупнейшие мировые компании в сфере военного производства – “Нортроп-Грумман”, “Локхид-Мартин”, “Боинг”, “Рейтион”, “Юнайтед текнолоджи”, BAЕ, DASA, “Блом унд Фосс”, “Томсон-ССФ”, “Аэроспасьяль-Матра”.
Комментируя эти слова, пресс-служба минобороны подчеркнула, что США, признавая реалии процесса глобализации в производстве вооружений, рассматривают его как “трансатлантическую кооперацию посредством развития партнёрства, образования венчурных компаний и финансовых соглашений”. При этом вновь была подчеркнута важность контроля за возможными утечками американских высоких технологий.
Можно сделать вывод о взаимообусловленности осложнений во всём комплексе политических отношений выглядевшего единым в период “холодной войны” альянса западных стран и процесса фундаментальных изменений в деятельности ВПК.
Э.К. ВАСИЛЕВСКИЙ,
кандидат экономических наук,
ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН
ЛИЧНОЕ ПОТРЕБЛЕНИЕ КАК ДВИЖУЩАЯ СИЛА РАЗВИТИЯ АМЕРИКАНСКОЙ ЭКОНОМИКИ
Опыт США свидетельствует, что степень ориентированности материального производства и всей экономики в целом на решение социальных проблем, на удовлетворение общественных потребностей следует рассматривать как ведущий показатель конечной социально-экономической эффективности и общего уровня развития общества.
Одной из главных движущих сил развития хозяйства в этих условиях становится сфера личного потребления. Расширение личного потребления в свою очередь обусловлено ростом платежеспособного спроса населения. Понятно, что обеспечение высокого уровня и устойчивых темпов роста личного потребления оказалось возможным благодаря повышению доходов населения, росту платежеспособного спроса. Так, за период 1980-1994 гг. реальная покупательная способность в США в расчете на душу населения возросла на 22%.
Расходы населения составляют более 90% используемых личных доходов. Остаток используемых личных доходов (личные сбережения) может направляться на финансирование инвестиций. Кумулятивная сумма частных инвестиций в экономику США за период 1960-1995 гг. в ценах 1992 г. составила 21,4 трлн. долл., из которых 7,6 трлн. (36%) составили личные сбережения населения.
Как известно, в первые десятилетия XX в. в категорию предметов массового спроса американцев вошел автомобиль. В настоящее время наиболее представительным предметом “ширпотреба” является персональный компьютер. В 2000 г. компьютерами располагают 60-65% американских домашних хозяйств. Объем рынка компьютеров “для дома” вдвое превышает рынок компьютеров, используемых в промышленности. Примерно 20% ежегодных продаж персональных ЭВМ предназначается для замены устаревших моделей.
Новая техника и информационные технологии положили начало расширяющемуся распространению практики работы на дому и созданию так называемых домашних офисов или домашних контор. В начале 90-х гг. подобного рода деятельностью было охвачено 1,5 млн. человек, которые специализировались на бухгалтерском учете, обработке текстов, редактировании, анализе данных и многом другом. Возможности подобного рода деятельности резко расширились благодаря бурному росту Интернета. В настоящее время услугами Интернета пользуются свыше 70 млн. американцев, получающих таким образом самую разнообразную информацию в аудио, видео или текстовой форме. Объем торговли “электронными” услугами в 1998 г. составил 10 млрд. долл., и ожидается, что уже в ближайшие годы он может достигнуть 300 млрд. долларов.
Современная практика свидетельствует, что удовлетворение потребностей общества в целом и каждого отдельного потребителя в частности стало одной из главных целей производства товаров и сферы услуг, как в США, так и в других высокоразвитых странах. Взаимозависимость и взаимосвязь между производителем и потребителем исчерпывающе выразил П.Дракер: “Существует лишь одно достоверное определение цели бизнеса – это воспитание потребителя. То, что фирма думает о своей продукции, это не самое главное, особенно для будущего бизнеса или для его успеха. Решающее значение имеет то, что потребитель думает о своей покупке, в чем он видит ее ценность, – это определяет сущность бизнеса, его направленность и шансы на успех”. Именно такой подход составляет основу концепции маркетинга в отличие от традиционного понятия “сбыт”.
Е.Г. КОМКОВА,
кандидат экономических наук,
старший научный сотрудник ИСКРАН
РОССИЙСКО-КАНАДСКИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ СВЯЗИ ПОСЛЕ ФИНАНСОВОГО КРИЗИСА В РОССИИ
Решения, принятые правительством России 17 августа 1998 г., дефолт по внешним обязательствам и дезорганизация банковской сферы не могли не сказаться на состоянии и перспективах российско-канадских торговых, экономических и инвестиционных связей.
Первой жертвой августовского кризиса стала двусторонняя торговля и прежде всего российский импорт из Канады, который в 1998 г. сократился почти на 30%. Падение продолжилось и в 1999 г. По данным Статистического управления Канады, за первые восемь месяцев прошлого года (последний период, за который имеются данные) объем поставок уменьшился на 47% по сравнению с соответствующим периодом 1998 г. Одновременно произошел отток прямых частных канадских инвестиций из России.
Пожалуй, первым, кто сделал для себя выводы из происшедшего, стало Канадское агентство международного развития (СИДА). Раньше многих других в СИДА поняли, что работа в России сильно отличается от того, что приходится делать в государствах третьего мира. В российской политике агентства происходят важные сдвиги, суть которых сводится к переносу акцентов с поддержки и инициации проектов на микроуровне к оказанию содействия институциональным реформам на макроуровне и развитию социальной инфраструктуры.
В региональном разрезе последние два с половиной года показали, что торгово-экономические связи канадских провинций и территорий с российскими областями и республиками оказались относительно устойчивыми к неблагоприятным воздействиям кризиса и сохраняют хороший потенциал для дальнейшего развития. По-прежнему активны на канадском рынке Москва и Санкт-Петербург, Московская, Самарская, Пензенская и Тверская области, Красноярский и Краснодарский края, Татарстан и Республика Саха. С канадской стороны интерес к продолжению сотрудничества с Россией уверенно демонстрируют Альберта, Квебек, Онтарио и Северо-Западные территории.
После 17 августа 1998 г. стало еще сложнее решать проблему привлечения в Россию канадских банков и других финансовых структур. Присутствие канадских банков могло бы решить, возможно, самую острую на сегодняшний день проблему двусторонних отношений. Это катастрофическая нехватка доступных кредитов, оказывающая парализующее воздействие на двустороннюю торговлю. Причем канадская Корпорация развития экспорта (КРЭ), осуществляющая предоставление таких кредитов по государственной линии, занимает сверхосторожную позицию по этому вопросу, выделяя финансирование только под конкретные сделки, прошедшие экспертизу.
Сегодня, после прошедших 26 марта с.г. президентских выборов в России те политические рамки, в которых в ближайшие годы будут осуществляться российско-канадские связи, в основном определены. России предсказывают сравнительно стабильные, хотя и не слишком высокие темпы экономического роста, усиление роли государства, продолжение структурной перестройки народного хозяйства и повышение значения социальной сферы. В этих условиях представляется, что позитивные подвижки в развитии двустороннего экономического сотрудничества могут быть достигнуты на путях решения трех основных проблем:
- создания благоприятного делового и прежде всего инвестиционного климата в России;
- успешного проведения в Москве следующей, четвертой сессии МЭК;
- подготовки встречи на высшем уровне.
Л.С. СЕМЕЙКО,
доктор исторических наук,
ведущий научный сотрудник ИСКРАН
ПРОТИВОРАКЕТНАЯ ОБОРОНА И СТРАТЕГИЧЕСКАЯ СТАБИЛЬНОСТЬ: О РЕАЛИЗМЕ ОЦЕНОК
Сегодня сложилась ситуация, когда и Соединенные Штаты и Россия переосмысливают угрозу для своей безопасности в ракетной и противоракетной облaстях. Если США “перегибают палку”, преувеличивая ракетно-ядерную угрозу со стороны так называемых стран-изгоев, то Россия (хотя это и не общепринятое мнение) скорее всего преувеличивает последствия планируемого Соединенными Штатами развертывания национальной ПРО.
Не преувеличивается ли нами американская противоракетная угроза сохранению стратегической стабильности? Ведь даже при плотной системе ПРО США и при дальнейшем сокращении стратегических наступательных вооружений Россия не потеряет способность к нанесению удара возмездия и, следовательно, к ядерному сдерживанию.
Такое положение останется в силе даже при условии, что Россия не будет стремиться обеспечивать ядерный паритет в количественном плане как это сформулировано в “Военной доктрины России” (1997 г.). Достаточно того, что паритет можно обеспечить при количественном дисбалансе в ядерных боезарядах и их носителях, если при этом обе стороны способны гарантированно уничтожить друг друга в любых условиях обстановки.
С другой стороны, Есть много подтверждений того, что США готовят крупные технологические прорывы в наращивании своей военной мощи. Американский сенат отказался ратифицировать Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, открыв тем самым дорогу созданию ядерного оружия третьего поколения. Не могут быть признаны убедительными и приводимые американской стороной аргументы о необходимости постоянной проверки надежности и эффективности хранящихся на складах ядерных боеприпасов путем их выборочных подрывов. Ведь не случайно, что из проведенных Соединенными Штатами 1054 ядерных испытаний (а это больше, чем число испытаний, проведенных всеми другими ядерными державами, вместе взятыми) лишь пять (0,4%) преследовали эту цель. Поэтому нет основания доверять США на все 100%.
Россия вправе считать, что подход США к двум важнейшим документам – нератификация ими Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний и стремление радикально пересмотреть Договор по ПРО – направлен на обретение абсолютного военного и технологического превосходства над всеми странами и грозит дестабилизировать стратегическую обстановку в мире. В этих условиях взвешенная позиция России в области ПРО, как и в обеспечении своей военной безопасности в целом, способна не только сохранить, но и укрепить стратегическую стабильность.